«Вечерний Омск-Неделя», от 24.04.2018
Автор: Татьяна СОРОКИНА, Фото Сергея САПОЦКОГО
Омский музыкальный театр 25 апреля дает балет Надежды Калининой «Идиот» на «Волжских сезонах» в Самаре.
Этот театральный форум уже десять лет называют «Малой Маской» – все потому, что победитель фестиваля автоматически попадает в шорт-лист национальной театральной премии. Накануне отъезда в Поволжье «Вечёрка» побеседовала с исполнителем главной роли, солистом балета Андреем Матвиенко.
– Андрей, вам приходилось танцевать уже столько разных партий. Какое место в вашей карьере занимает Князь Мышкин?
– Для меня он оказался неожиданным. Эта роль требует драматической актерской игры, иной пластики, нежели в классическом балете. Долго сомневался, справлюсь ли: Мышкин более отреченный от жизни – мы с ним разные. Я перечитывал роман, стараясь поймать внутренний настрой героя, чтобы донести его до зрителя.
– Не меньше драматического таланта потребовалось и для новой вашей роли – Фролло в еще одном балете Калининой «Эсмеральда».
– Эта роль пришлась мне по душе, хотелось бы верить, что и зрителям тоже (улыбается). Поначалу я задумался, получится или нет, несколько раз перечитывал роман Гюго, а потом втянулся, на каждую репетицию шел с мыслями что-то новое добавить в образ настоятеля. Было очень интересно работать: весь спектакль эмоции держишь в себе, а в конце – взрыв! Может быть, именно это мне и нравится, этот адреналин.
– Что первично для балетного артиста во время работы над ролью – движения или внутреннее состояние героя?
– Все взаимосвязано, в движение всегда можно вложить характер, поэтому обязательно в процессе работы читаем первоисточники. Да, пластику можно сделать без сюжета, без внутреннего наполнения, как сейчас многие современные балеты ставятся: просто демонстрация технических возможностей артистов. Я считаю, что это неправильно. Русский балет всегда славился тем, что делился со зрителем своей душой.
– Наверное, чтобы вложить в своего героя душу, артист балета должен не отвлекаться на технику, довести все движения до автоматизма.
– Совершенно верно. Если в нашей профессии будешь думать, какую руку поднять и сколько шагов пройти, зритель это увидит. Мысли можно прочитать – доля секунды, но ты уже выходишь из образа, и на сцене уже Матвиенко, а не Фролло. Помню, я вводился в «Жизель» и учил партию Альберта, там много моментов, где нужно только пройти или стоять, особенно в сцене сумасшествия. И наш репетитор Владимир Николаевич Рябов назначал отдельную репетицию, где мы просто стояли. Он говорил: «Можно ничего не делать на сцене, и зритель поймет, что ты хочешь этим сказать». Поэтому думать о движениях нам никак нельзя.
– В вашей жизни танцы всегда были только на сцене, или на дискотеках тоже любили показать мастерство?
– Честно признаться, я вообще не любитель танцевать (смеется). Дотого как попал в хореографическое училище, никогда даже не рассматривал танец как вариант будущей профессии. На дискотеки по молодости ходил, конечно, но максимум – с девушкой медленный танец, а дергаться под музыку – это не мое.
– Почему же все-таки пошли в училище?
– В нашей семье никто с искусством не был связан, но в советский период была другая система набора детей в училища: по школам весной ездили педагоги и искали одаренных детей. Мы жили в то время в пригороде Алма-Аты, я танцами вообще не занимался. Нас вызвали с уроков, привели в спортзал и устроили смотр: как мы прыгаем, тянемся. Тем, кто подходил по физическим данным, выдавали определенные документы и приглашали к первому июня на вступительные экзамены в училище, отборочный тур. Случайно все получилось, я бумаги эти принес домой, бросил на стол. Мама, когда наводила порядок, их нашла, спросила: «Поедешь?» А мне 10 лет было, в этом возрасте особо не задумываешься. Кивнул, мол, можно поехать. В итоге на вступительных прошел все три тура без какой-либо предварительной подготовки. Бог одарил, спасибо родителям за природные данные. Так я попал в балет.
– Дочь свою тоже к нему приобщаете?
– Нет. Мы с женой (артистка балета Музыкального театра Елена Матвиенко. – Прим. Т.С.) на следующий год хотим отдать Глафиру в студию при театре, просто для общего развития. Насчет балета как профессии я предпочитаю не рассматривать вариант: знаю, что это такое. Все детство перечеркивается у ребенка: целыми днями зал, учеба с 10 до 18 лет, и дальше все то же самое, и семью толком не заведешь.
– Но вы же с супругой как-то это сделали, еще и двоих детей родили.
– Только потому, что приняли решение переехать в Омск – именно ради семьи. В Новосибирске мы бы никогда не смогли завести детей, там в театре оперы и балета совершенно другая нагрузка, в репертуаре в неделю может стоять три-четыре балетных спектакля. При том рабочем ритме у нас бы никогда не появились дети. А Глашу и Захара я очень сильно люблю, проводить с ними время – большое удовольствие. После изматывающей физически и морально роли именно дети дарят мне расслабление и успокоение.
– Это единственный способ восстановиться?
– Еще отдых на даче. Отыграв того же «Идиота», домой приходишь мало того что физически выжатый, еще и внутренне опустошенный: Мышкин, как и любая драматическая роль, требует большой отдачи. А стоит выехать за город, просто посидеть на природе – душа находит отдых. Мы всей семьей ездим на дачу, люблю пожарить шашлык, сходить в баню. Огород тоже есть, я считаю, он нужен: хотя бы для детей огурчик-помидорчик самим вырастить. Огородом в основном теща занимается, но я тоже копаю и поливаю, когда время позволяет.
– Андрей, представьте: вам предложили выбрать любую роль в каких угодно декорациях. Кого и где вы хотели бы сыграть?
– Лет десять назад я бы сказал: классический балет. Сейчас мне больше интересны глубокие литературные роли, может, даже из кинематографа. Думаю, это возраст (улыбается). Пожалуй, я выбрал бы исторического персонажа и танцевал бы его на том месте, где происходили эти события. Допустим, сделать Колизей площадкой – и балет по связанным с ним событиям. Там же все пропитано историей, само место даст определенную энергетику. Было бы интересно.
– Какие ограничения на вашу жизнь накладывает профессия танцора?
– Особых ограничений нет. Я люблю покушать, если вы об этом (смеется), но тут повезло с конституцией. Единственное ограничение, пожалуй, – травмоопасные способы времяпрепровождения. Ноги – это мой хлеб, и если у меня спектакль, я не пойду в футбол играть или на коньках кататься. Аквапарк, бассейн в моей жизни присутствуют, велосипед тоже, а вот экстремальных видов спорта избегаю, хотя люблю адреналин. Думаю, когда закончится карьера, тогда и попробую все это.
– У вас уже составлен список того, что нужно попробовать?
– Еще с юности есть желание прыгнуть с парашютом. Думаю, что рано или поздно оно осуществится.
Источник: http://omskgazzeta.ru/kultura/andrej-matvienko-ya-khotel-by-stantsevat-v...